В.П. Аста­фье­в. Случай с ка­па­лу­хой

(1)Стадо телят и быч­ков втя­ну­лось на ста­рую, за­ва­лен­ную де­ре­вья­ми про­се­ку. (2)Бычки и те­ля­та, да и мы тоже, та­щи­лись мед­лен­но и уста­ло, с тру­дом пе­ре­би­ра­лись через суч­ко­ва­тый ва­леж­ник.

(3)В одном месте на про­се­ку вы­дал­ся не­боль­шой бу­го­ро­чек, сплошь за­тя­ну­тый блед­но­ли­стым до­цве­та­ю­щим чер­нич­ни­ком. (4)Зелёные пу­пы­рыш­ки бу­ду­щих чер­нич­ных ягод вы­пу­сти­ли чуть за­мет­ные серые бы­ли­ноч­ки-ле­пест­ки, и они как-то не­за­мет­но осы­па­лись. (5)Потом ягод­ка начнёт уве­ли­чи­вать­ся, баг­ро­веть, затем си­неть и, на­ко­нец, сде­ла­ет­ся чёрной с се­до­ва­тым налётом.

(6)У чер­нич­но­го бу­гор­ка под­нял­ся шум. (7)Я по­спе­шил к бу­гор­ку и уви­дел, как по нему с рас­пу­щен­ны­ми кры­лья­ми бе­га­ет кру­га­ми глу­хар­ка (охот­ни­ки на­зы­ва­ют её ка­па­лу­хой).

– (8)Гнез­до! (9)Гнез­до! – кри­ча­ли ре­бя­та.

(10)Я стал ози­рать­ся по сто­ро­нам, ощу­пы­вать гла­за­ми чер­нич­ный бугор, но ни­ка­ко­го гнез­да не видел.

– (11)Да вот же, вот! – по­ка­за­ли ре­бя­тиш­ки на зелёную ко­ря­гу, возле ко­то­рой я стоял.

(12)Я гля­нул, и серд­це моё за­би­лось от ис­пу­га: чуть было не на­сту­пил на гнез­до. (13)Нет, оно не на бу­гор­ке было свито, а по­сре­ди про­се­ки, под упру­го вы­дав­шим­ся из земли кор­нем. (14)Об­рос­шая мхом со всех сто­рон и свер­ху тоже, за­тя­ну­тая се­ды­ми кос­ма­ми, эта не­при­мет­ная хатка была при­от­кры­та в сто­ро­ну чер­нич­но­го бу­гор­ка. (15)В хатке утеплённое мхом гнез­до. (16)В гнез­де че­ты­ре ря­бо­ва­тых свет­ло-ко­рич­не­вых яйца. (17)Яйца чуть по­мень­ше ку­ри­ных. (18)Я по­тро­гал одно яйцо паль­цем – оно было тёплое, почти го­ря­чее.

– (19)Возьмём! – вы­дох­нул маль­чиш­ка, сто­яв­ший рядом со мною.

– (20)Зачем?

– (21)Да так!

– (22)А что будет с ка­па­лу­хой? (23)Вы по­гля­ди­те на неё!

(24)Ка­па­лу­ха ме­та­лась в сто­ро­не. (25)Кры­лья у неё всё ещё раз­бро­ше­ны, и она мела ими землю. (26)На гнез­де она си­де­ла с рас­пу­щен­ны­ми кры­лья­ми, при­кры­ва­ла своих бу­ду­щих детей, со­хра­няя для них цен­ное тепло. (27)По­то­му и за­ко­сте­не­ли от не­по­движ­но­сти кры­лья птицы. (28)Она пы­та­лась и не могла взле­теть. (29)На­ко­нец взле­те­ла на ветку ели, села над на­ши­ми го­ло­ва­ми. (30)И тут мы уви­де­ли, что живот у неё голый вплоть до шейки и на голой, пу­пы­ри­стой груди часто-часто тре­пе­щет кожа. (31)Это от ис­пу­га, гнева и бес­стра­шия би­лось пти­чье серд­це.

– (32)А пух-то она вы­щи­па­ла сама и яйца греет голым жи­во­том, чтобы каж­дую каплю сво­е­го тепла от­дать за­рож­да­ю­щим­ся пти­цам, – ска­зал по­до­шед­ший учи­тель.

– (33)Это как наша мама. (34)Она всё нам отдаёт. (35)Всё, каж­дую ка­пель­ку... – груст­но, по-взрос­ло­му ска­зал кто-то из ребят и, долж­но быть, за­стес­няв­шись этих неж­ных слов, про­из­несённых впер­вые в жизни, крик­нул: «А ну пошли стадо до­го­нять!»

(36)И все ве­се­ло по­бе­жа­ли от ка­па­лу­хи­но­го гнез­да. (37)Ка­па­лу­ха си­де­ла на сучке, вы­тя­нув вслед нам шею. (38)Но глаза её уже не сле­ди­ли за нами. (39)Они це­ли­лись на гнез­до, и, как толь­ко мы не­мно­го ото­шли, она плав­но сле­те­ла с де­ре­ва, за­полз­ла в гнез­до, рас­пу­сти­ла кры­лья и за­мер­ла.

(40)Глаза её на­ча­ли за­тя­ги­вать­ся дрёмной плёнкой, но вся она была на­сто­ро­же, вся на­пру­жи­не­на. (41)Серд­це ка­па­лу­хи би­лось силь­ны­ми толч­ка­ми, на­пол­няя теп­лом и жиз­нью че­ты­ре круп­ных яйца, из ко­то­рых через не­де­лю-две, а может, и через не­сколь­ко дней по­явят­ся го­ло­ва­стые глу­ха­ря­та.

(42)И когда они вы­рас­тут, когда звон­ким зо­ре­вым ап­рель­ским утром уро­нят свою первую песню в боль­шую и доб­рую тайгу, может быть, в песне этой будут слова, не­по­нят­ные нам пти­чьи слова о ма­те­ри, ко­то­рая отдаёт детям всё, иной раз даже жизнь свою.

(По В.П. Аста­фье­ву) *

* Аста­фьев Вик­тор Пет­ро­вич (1924–2001) – вы­да­ю­щий­ся рус­ский со­вет­ский про­за­ик.